– Какими судьбами в Нью-Рино?
– Да так, дела всякие… Уже три месяца, как из Порто-Франко перебралась. А ты? Я в «Принцессу Инков» заезжала как-то, но они сказали, ты уже съехал. Где был?
Надо же. Интересно, на самом деле заезжала, или как? Может, зря я тогда решил «нет так нет», надо было активность проявить?
– А я на Юг уехал, в Кейптаун.
Ичасо присвистнула с лёгким удивлением.
– Надо же, куда тебя занесло.
Развожу руками. Мол, вот такой я весь внезапный, ничего не поделаешь.
– Слушай, ты спешишь куда-то? Или есть время угостить девушку обедом?
Радостно киваю.
– Конечно, с удовольствием!
Точно, встреча не случайна.
– Отлично! Я тут хорошее место знаю, неподалёку.
Орденские бюрократы никуда не денутся, с ними и в другой раз пообщаться можно.
– Поехали!
Место и впрямь оказалось совсем близко. И трёх минут не прошло, как наш внедорожник свернул на неширокую улочку, идущую параллельно Авенида-Лопес, и, ещё через минуту, припарковался у ресторанчика с вывеской «D’oc» и незнакомым мне флагом над дверью – на красном фоне чудно́ выглядящий крест и семиконечная звезда в углу. Что-то первый раз такое вижу, и даже ассоциаций никаких не возникает.
– Ты как относишься к окситанской кухне?
Окситания… это где вообще?8 Где-то во Франции, кажется?
– Ээ… честно говоря, впервые слышу о существовании таковой.
Ичасо шутливо закатывает глаза.
– Ох уж эти русские варвары! Ладно, пойдём, буду делать из тебя человека.
Принимаю смиренный вид.
– Слушаюсь и повинуюсь, хозяйка.
Грозит мне пальцем.
– Ты эти свою южные штучки брось! Рабовладелец проклятый! Признавайся, завёл себе гарем из рабынь?
Надо же, проницательная какая. Ну, гарем не гарем, но одну купил, было дело. Впрочем, учитывая политические воззрения собеседницы, делиться этим было бы неразумно, так что машу головой.
– Нет, в Родезии рабство запрещено.
– Ну-ну, так я тебе и поверила.
Так, болтая и перешучиваясь, поднимаемся по узкой деревянной лестнице на второй этаж и занимаем небольшой столик на террасе, выходящей на сад во внутреннем дворике. Уютно тут, даже весьма. Дерево, кирпич, гирлянды чеснока и каких-то очень аппетитно пахнущих сухих трав.
Время для завтрака уже позднее, а для обеда ранее, так что посетителей немного, больше половины столиков свободны.
В связи с моей постыдной неосведомлённостью о яствах окситанской кухни (да и о самом существовании таковой, если уж на то пошло), Ичасо делает заказ на нас обоих. Моё ухо выхватывает среди незнакомых названий «…кассуле,9 рататуй,10 нисуаз11…» знакомое слово.
– Погоди, «Рататуй» – это мультик такой был, о крысе-поваре.
Басконка подтверждающе кивает.
– Вот-вот. В этом ресторане лучшая крысятина в городе, специально ради неё сюда приезжаю.
– Хм…
Шутит или нет? Французы – они ведь почти как китайцы, тоже какой только гадости не жрут, от лягушек до улиток и кузнечиков. Ладно, чёрт с ними, с крысами, едали мы вещи и пострашнее. Одна куриная тушёнка из Макеевки чего стоит, после неё никакая крысятина не страшна.
Официант, невысокий, полный и чернявый, как и положено южному французу, принёс бутылку красного вина и ловко наполнил два бокала. Присматриваюсь к бутылке. Написано на …ээ… чёрт его знает, на каком. Что-то романское, несомненно, но на французский как-то не похоже. Я его не знаю, но опознать могу, мне кажется.
– Это окситанский язык. Они у себя вино производят.
Ни фига себе, ещё и язык такой есть? Выражаю удивление вслух, чем вызываю очередной смех Ичасо.
– Ты только при официанте такое не ляпни, а то в рагу плюнет. Есть и язык, и анклав свой – на юго-западе Европейского союза. Столица в Тулузе.
– Я думал, в Тулузе на французском говорят… В той Тулузе, по крайней мере.
На лице девушки промелькнула лёгкая ностальгия. А, ну да, всё забываю, что она не испанская басконка, а французская. Как раз из тех самых «окситанских» краёв, насколько я понимаю.
– Вообще да, но там и свой древний язык есть, хотя большинство его забыли. Но активисты изучают, пытаются возрождать, есть передачи на радио и ТВ. И тут среди переселенцев оказалось достаточно таких активистов, поэтому они поселились не с остальными французами, на севере ЕС, а создали свой анклав. Ну, а потом уже легче – анклав же может сам через Орден нужных людей к себе зазывать. Сейчас в здешней Окситании дети на французском уже и не говорят, там его в школах принципиально не преподают, даже в качестве иностранного.
– Понятно…
Надо же, вот людям заняться нечем. Хотя, почему бы и нет? Вреда от этого окружающим никакого, во всяком случае.
– Ладно, хватит об окситанцах. За встречу?
– За встречу!
А ничего так винцо. Пить вполне можно. Забавно, кстати – кубанское что-то напоминает, хотя и не припомню, что именно.
– Так что ты в Кейптауне делаешь?
– Уже ничего. Я оттуда уехал.
– А что так? Не понравилось? Или работу не нашёл?
– Да как тебе сказать…
– Как есть, желательно. Фантазировать потом будешь.
Улыбается. Интересно, все эти шуточки с эротическим подтекстом – это её обычная манера, или как? И если «или как», то о чём это говорит, применительно ко мне?
Под кубан… ээ… окситанское вино рассказываю о своих приключениях. Не всё, разумеется, лишь ту часть, что можно поведать публике. Ичасо слушает с неподдельным (хочется верить) интересом.
Окситанские блюда с таинственными названиями оказались очень вкусными, но заставили меня в глубине души надеяться, что в горизонтальную стадию моё знакомство с рыжей и зеленоглазой красоткой сегодня не перейдёт. Почему? Ну… Лук, чеснок, фасоль, анчоусы и так далее. Думаю, к концу обеда можно будет дыханием комаров сжигать на лету. Или сбивать и сразу опаливать воробьёв.
– И что, даже стрелять научился?
Вот же язва. Это она о моих великих подвигах, за которые мне гражданство досрочно дали. Никакого уважения к скромному героизму, хе-хе.
– Научился, научился.
– Мм… что-то слабо верится. Ты, насколько я помню, долго не мог сообразить, с какой стороны за пистолет хвататься.
Не, ну вот это уже наглый поклёп! Нормально я стрелял, даже тогда. А сейчас ещё лучше стал. Кстати, надо бы на стрельбище походить. Стрелять – это вам не на велосипеде ездить, тут навык быстро утрачивается.
– Хочешь проверить?
Девушка с лёгкой иронией поднимает рыжую бровь. Мол, вижу все твои уловки насквозь, просто хочешь со мной ещё раз встретиться. А я вроде и не скрываю особо – хочу.
– Ну, можно. Стрельбище «Додж-Сити» знаешь?
– Слышал, но не бывал.
– Кто бы сомневался.
Эхе-хе-х… Стерва.
– Это на северо-западе отсюда, за Чайнатауном. Я там с друзьями часто стреляю. Приезжай во вторник, к одиннадцати.
Даже для приличия не спросила, занят я или нет. Ладно, до определённого предела такое поведение меня привлекает.
– Договорились. Кстати, о твоих друзьях – я, кажется видел одного на прошлой неделе.
Ну, а какой смысл скрывать? Он меня точно видел и, скорее всего, вспомнил. Не очень я верю в случайность сегодняшней встречи.
– Ага, Марка. Он мне рассказывал.
Марк, значит. Что-то я ни капли не удивлён. Этнические коммунисты во всей красе, ага.
– …я смотрю, любитель по таким мероприятиям ходить? Или и правда решил на Дальний Юг переселяться?
А глаза-то заинтересованные, хоть и напускает на себя равнодушно-ироничный вид. С чего бы это, любопытно?
– Да просто мимо шёл, вывеску увидел, решил зайти. Не пожалел, кстати – интересно. А Марк этот, он что, переселяться решил? – вкладываю побольше иронии в голос.
Ичасо качнула кудряво-рыжей гривой.
– Нет, тоже мимо шёл и любопытство у него взыграло, вроде твоего.
Ага, вот только он не шёл мимо, а ты его туда привезла, на машине. Всё интересатее и интерсатее, как говорил …ээ… не помню, кто. Из мультика какого-то, кажется.
– Мне вообще кажется, что всё это …мм…
Попытавшись вспомнить испанский эквивалент слова «разводка» или, на худой конец, «мошенничество», не смог этого сделать и схитрил.
– …«панама».12
Блин, надо бы испанский подтянуть. Такое важное слово, а я забыл. Забывается без регулярной практики. Вот, кстати, с Ичасо бы чего получилось, заодно и попрактикуюсь, хе-хе.
Моя потенциальная учительница испанского, тем временем, задумчиво кивнула.
– Вполне возможно. Уже не раз такое было. Ладно, большое спасибо за обед. Мне надо по делам бежать. Тебя подвезти куда-нибудь?
Мотаю головой.
– Да нет, спасибо, я пешком прогуляюсь.
Ни к чему в машине чесноком и анчоусами на девушку дышать. Да и в Агентство я сегодня уже не пойду. В другой раз как-нибудь, спешки-то никакой. Так что пройдусь отсюда и до дома, не так оно и далеко, чуть больше часа. Я вообще пешком люблю ходить, говорил уже, кажется.
